Александр Викторов менее чем за двадцать лет – от окончания Московского университета до его неожиданной и безвременной смерти – стал великим мастером русской фотографии конца ХХ века. Он ушёл от нас в момент расцвета своего дарования, и многое можно было ожидать от его дальнейшего творчества, но, тем не менее, ему удалось достичь вершины, полного развития своего таланта. С ним трудно, если возможно вообще, поставить рядом какого-либо другого мастера. Александр Викторов был совершенно самостоятельным, необычайно глубоким, возвышено интеллектуальным художником. Он воспринимал фотографию как одно из великих искусств и любил говорить, что ей свойственны строгие законы, подобные классической музыкальной гармонии.

Сделанные им снимки отличаются не только великолепным техническим качеством, совершенной композицией, изысканной педантичностью безупречного вкуса. Александр Викторов обладал данным ему от Бога особым видением мира. И он оставался верен этому видению, к какой бы области фотографии ни обращался. Мастер и не хотел изменить ему, да, кажется, не мог: столь точно передавал особенности его видения мира – мир его души, непрестанно, средь московской суеты, среди будней и праздников стремившейся к совершенству с болезненно - ранимой, трогательной и в то же время суровой чуткостью. Он понимал совершенство как завершенность, неслучайность, равновесие, созданное Богом. В его словах об искусстве звучала вера в то, что некрасота – грех, нарушение предначертаний судьбы, и что нужно восстановить первозданную гармонию, все поставить на положенное место. По существу, Александр Викторов и создал в своих произведениях этот абстрактный и прекрасный мир, мир почти без людей, который он видел замершим на мгновение в гармоническом порядке, мир, где мастеру удалось сквозь линзы своей камеры «стереть случайные черты».

В историю фотографии он вошёл как художник 1980-1990-х годов, и занял в ней заметное и неизменное, не зависящее от прихотей моды место. Однако Александр Викторов никогда не думал о себе как о художнике «позднесоветской» эпохи или, тем более периода «перестройки». Его творчество, осуществлявшееся в области фотографии, с помощью различной фототехники – самых современных аппаратов и коллекции старинных камер – было плоть от плоти классической русской культуры, связанной многими духовными нитями и с Серебряным веком, и с более ранними временами. Он вообще, на мой взгляд, был выше времени, тем более нашего. Мастер стремился создавать непреходящие ценности своим искусством, и я не раз слышал, как он говорил: «Я – фотограф иного времени». В этом и заключалась, может быть, сущность его творчества – в создании образов вневременного, неизменного и всегда прекрасного, остро идеального и доступного не всем мира.

Дмитрий Швидковский

Заповедный фотографический мир, созданный Александром Викторовым...Иному зрителю он может показаться слишком отвлечённым, эстетизированным и как будто бы не соотнесённым со временем его появления - концом ХХ столетия. Ибо нет в нем сколь либо заметных черт портретного сходства с современностью - нет жестких социальных гримас и курьезов, нет следов деформации общественного сознания. В нем не найти катакомбных хроник, андеграундного протеста. И он далек от постмодернистских игр и маскарадной экзальтированности поп-культуры. В нем не встретишь магических линий "ню", романтической ауры натюрмортов, где судьба вещей отчуждена от реального быта и превращена ныне благодаря коммерческому спросу в надежный атрибут фотографического успеха. Но есть в нем некое завораживающее таинство - что-то от безграничности вселенского масштаба, поглощающего явь и пробуждающего грезу.

Мечтавший в детстве о скрипке, Александр Викторов стал фотографом. Его работы исполнены чувством мастера, виртуозно владеющего своим материалом. Стоит взглянуть на многие из них, опубликованные в журнале " Наше Наследие", сделанные им авторские работы и рекламные постеры, чтобы оценить его строгий и утонченный вкус. Но какими бы ни были для него поиски новых гармоничных соотношений в цветной фотографии, его сокровенное искусство все же - черно-белая фотография, которая творилась в стенах маленькой каморки-лаборатории, оборудованной в одной из комнат обычной "хрущевской" пятиэтажки. Только там ему удавалось погрузиться в недра своей души, чтобы явить нам свой трепетный, призрачный мир, где все сотворено из неиссякаемых переливов черного и белого и напоено такой жизненной энергией, которую можно ощутить почти физически.

 Ему удалось взглянуть на мир так поэтично, так бескорыстно и чисто, как если бы он стал первым в него пришельцем - в то самое мгновение, когда мир еще не расцвечен красками дня, когда тьма жаждет света, когда земля пробуждается от дремы и на нее нисходит надежда, и мне кажется, что каждый такой "заповедный" кадр, был наделен для него особым, "храмовым" значением. Может быть, то был отсвет пейзажей "горнего мира". В этом - смысл фотоискусства Александра Викторова. Оно напоминает нам о ценностях, которые вряд ли когда-нибудь устареют.

 Александр Рюмин

В контексте современной российской фотографии творчество Александра Викторова занимает совершенно особое место. Самоценность фотографии как таковой, трудоемкая и виртуозная работа над каждым отпечатком, превращающая его в уникальное художественное произведение, присущие Александру Викторову, не свойственны сегодня ни российскому фотожурнализму, фиксированному на острых социальных сюжетах, ни современным русским художникам, работающим с фотографией как средством артикуляции художественной концепции.
 
В последние годы Александр Викторов был широко известен в московских художественных и фотографических кругах. Этого красивого, достойного и очень благожелательного человека знали и любили все. Он много работал для различных изданий, его архитектурная съёмка не имела себе равных. Русские и зарубежные рекламные агентства добивались возможности сотрудничать с ним. Он никогда не отказывался выставлять свои работы, будь то музей, галерея, офис или частная квартира. Невероятно работоспособный, абсолютно открытый к любым формам сотрудничества и человеческим контактам, как художник Александр Викторов всегда жил в своём совершенно обособленном и особом мире, оставаясь свободным от веяний художественной моды и рыночной конъюнктуры.
 
Первый раз Александр Викторов взял фотоаппарат в двенадцать лет. И с тех пор фотография стала для него способом жизни и самовыражением. Он был очень музыкален, играл на альте.  Эта музыкальная одаренность проявлялась и в фотографии.

 Круг тем волновавших его был строго детерминирован. Он любил говорить: «Я – фотограф «недвижимости»». И действительно, больше, чем люди, события и повседневная суета, его интересовала вечная природа и архитектура, созданная на века. На этой территории он чувствовал себя свободно и естественно. Микрокосм, точно выхваченный из контекста детали, умно и изящно скадрированный, превращался в макрокосм рафинированного художественного произведения. Александр Викторов был предельно требователен и придирчив при выборе объекта съёмки. Так же жёстко и строго он отбирал собственные работы. Из тысяч слайдов и негативов он доводил до отпечатков лишь единицы. Поэтому наследие этого замечательного художника насчитывает немногим более нескольких десятков фотографий. Каждая из них - уникальна и абсолютно самодостаточна.

Ольга Свиблова

"…фотографии Александра Викторова отмечены печатью его таланта - изысканным вкусом, чисто русским монументальным лиризмом и особой музыкальностью. Его объектив, сердце и мозг всегда находились на одной прямой…Это заветное триединство я ощущаю, как дар Божий. У Александра Викторова он несомненно был."

Николай Рахманов

" Чёрно-белые фотоработы Викторова - мир природы, увиденной "закрытыми глазами". Именно так выглядят деревья, камни, трава, когда погруженное в себя сознание отвлекается от суетных случайностей и приближается к первообразам, эйдосам мира. Александр Викторов чутко внимает голосу тишины. Его фотографическая сюита сродни философии японского сада: смотрящее внутрь себя медитативное пространство, никогда не раскрытое, не познанное до конца."

Сергей Хачатуров